Новые хозяева и новый пролетариат

В последние 10–15 лет в кругах российской левой оппозиции царствовал единодушный пессимизм относительно социального потенциала промышленного пролетариата. Этот пессимизм был в известной мере оправдан. Дело в том, что советское время рабочий класс естественным образом утратил многие боевые черты, присущие ему при капитализме, и потому оказался не готовым к реальной борьбе против капиталистической реставрации. Более того, он отчасти ей способствовал. Мне уже приходилось писать о том, что СССР на последнем своем излете пережил некую «диктатуру пролетариата» в форме шахтерских забастовок, приведших к власти в России Ельцина, Гайдара, Чубайса и т.п. «Идейным ядром» этих забастовок был лозунг: «Нам наплевать, кто будет хозяином производства, – лишь бы побольше платил!» Лозунг себя не оправдал. Новые хозяева не платили больше, а наоборот, банкротили предприятия, рабочих увольняли, оборудование сдавали на металлолом, а оставшуюся недвижимость и землю под ней продавали. Целенаправленный развал промышленного производства был направлен не только на обогащение новых хозяев, но и на «разрабочивание» народа, на искоренение пролетариата «как класса».

И действительно, доморощенный бандитско-воровской «капитализм» – не та среда, в которой взращивается новый пролетариат, способный осознать свои классовые интересы и организованно их отстаивать. Помощь пришла, как это часто бывает, с неожиданной стороны. Если наши «отечественные» компрадоры привычно заняты тем, что вывозят свои капиталы за рубеж, то существует и встречный поток зарубежных инвестиций. Пока они в большей своей части были и продолжают быть ориентированными на биржевые спекуляции. Именно бегство иностранного спекулятивного капитала с российского финансового рынка явилось одним из главных факторов суверенного дефолта 1998 года. Но осуществляются капиталовложения и в реальный сектор экономики, в том числе и в промышленное производство. Именно такие инвестиции представляют собой предмет особой гордости руководства РФ. Посмотрим же на их объективное значение.

Выступая 4 марта в Брянске на межрегиональной конференции «Единой России» по стратегии развития Центральной России до 2020 года, премьер-министр Путин поставил всем в пример Калужскую область, «которая с нуля стала одним из крупнейших центров российской автомобильной промышленности». Перечислив транснациональные корпорации, открывшие в области автосборочные заводы и цеха – «Вольво», «Фольксваген», «Пежо-Ситроен», «Мицубиси», – премьер отметил, что более 10 тысяч человек получили «хорошо оплачиваемую работу». Я сам иногда удивляюсь, как это им удается, – признался Путин. Однако удивляться особо нечему.

Во-первых, что касается «приличной оплаты», стоимость рабочей силы в России на порядок ниже, чем на Западе. Премьер «забыл» уточнить, какова зарплата рабочего в калужском автопроме. Слесарь-сборщик на калужском «Фольксвагене» получает 15–18 тысяч рублей при трехсменном графике работ и постоянно растущем плане выпуска. По подсчетам специалистов, это в 16 раз меньше аналогичной зарплаты в США, в 12 раз – в Японии, в 10 раз – в Финляндии, в 9 раз – в ФРГ, в 6,5 раза – в Индии. Соответственно эксплуатация российских рабочих и прибыли иностранных инвесторов в разы выше, чем за границей. На острые вопросы земляков по этому поводу калужский губернатор Артамонов ответил в своем микроблоге на твиттере: «Зарплата – частное дело владельцев».

В США, кстати, та же тенденция. В результате «режима жесткой экономии» столица американской автопромышленности – Детройт – давно уже превратилась в город, заселенный преимущественно более дешевыми «афроамериканцами». Ничего удивительного. Автомобиль, хоть он и остается первейшей потребностью среднего американца (без авто он просто не попадет на работу), в общей сумме его расходов занимает далеко не первое место. А чтобы автомобиль превратился из роскоши в средство передвижения, необходимо резко понизить цену его производства. И обращение к афроамериканцам уже не всегда помогает – недаром же обанкротился «Дженерал моторс». Поэтому приходится выводить производство туда, где стоимость рабсилы ниже. Экспорт капитала за пределы метрополии в колонии и полуколонии – один из главных, установленных Лениным признаков империализма. А одной из таких полуколоний стала сегодня российская глубинка.

Во-вторых, хотя на месте автомобиль полностью изготовить невозможно в силу низкой квалификации туземной рабочей силы, отверточная сборка автомобилей позволяет ввозить их под видом комплектующих и запчастей и очень крупно экономить на импортных пошлинах.

В-третьих, российский промышленный рабочий за два последних десятилетия настолько истощен, забит и запуган, что будет безропотно сносить любые лишения и унижения, лишь бы не потерять работу. «И раб судьбу благословил», как сказано у Пушкина.

В-четвертых, существующие в России официальные, шмаковские, профсоюзы (ФНПР) всегда будут становиться на сторону хозяина, а не наемного работника.

В-пятых, все вышеперечисленные выгоды с лихвой перекрывают неизбежные издержки на взятки и откаты, которые мировые автоконцерны вынуждены отстегивать российским федеральным и региональным чиновникам.

И вот на фоне этой идиллии – как раз тогда, когда Путин выступал в Брянске, – в соседней Калуге особенно обострилась борьба рабочих «Фольксвагена» за повышение зарплаты и улучшение условий труда. Борьбу возглавляет местная первичная организация Межрегионального профсоюза работников автопрома (МПРА), получившего несколько лет тому назад всероссийскую известность после знаменитой забастовки на «Форде» во Всеволожске. Теперь и в Калуге назревает очередная забастовка. Здесь важно отметить не столько сам факт трудового конфликта, сколько то, что наиболее заметная забастовочная борьба развертывается именно на новых автозаводах. Разумеется, «в мировом масштабе» она пока мизерна и заметна только на совершенно ничтожном общероссийском фоне. А общероссийский фон – это вот что: производство останавливается, после чего трудящиеся ложатся в голодовку или в крайнем случае перекрывают автомагистраль. После чего приезжает какой-нибудь чиновник, до премьера включительно, и, к общей радости трудящихся, принуждает предприятие продолжать убыточное производство. Это мы видели в Пикалёво.

Совершенно иную картину мы видим на автозаводах. Производство после кризиса постепенно восстанавливается, и рабочие вовсе не расположены упускать свою долю от роста. Пока только долю, а там видно будет. Как писал Ленин, «опыт показал невозможность свободы без самоотверженной борьбы пролетариата, а таковая борьба неразрывно связана с улучшением жизни рабочих». Борясь за улучшение жизни, рабочие объективно улучшают себе условия будущей борьбы на более широком поприще. Десятки раз Ленин указывал на то, что успеху пролетарской борьбы способствует улучшение, а не ухудшение торгово-промышленной конъюнктуры.

Далее медленно, но верно начинает действовать фактор международной рабочей солидарности. От российских рабочих акций солидарности пока не дождешься, но в период упомянутой забастовки на «Форде» такие акции вплоть до угрозы забастовкой со стороны рабочих «Форда» в других европейских странах были.

И наконец, последняя, нуждающаяся в тщательной и разносторонней проверке, гипотеза. Мне представляется, что сравнительно более высокие успехи рабочих транснациональных предприятий в России объясняются тем, что в них нет «национально-патриотической солидарности» хозяина и работника, эксплуататора и эксплуатируемого, всадника и лошади. Отсутствует это подспудное и неосознанное ощущение того, что, мол, хотя «мы» стоим на противоположных концах социальной лестницы, «мы» все равно делаем одно общее дело на благо и процветание нашего общего отечества. На этой почве возникло и усиленно внедряется лукавое понятие «отечественного товаропроизводителя», в верности которому клянутся все парламентские партии. Однако в нем стирается принципиальная грань между пролетарием как реальным, физическим про­изводителем товара и присваивающим этот товар капиталистом. Этот термин – классический оксюморон (сочетание несочетаемого) из того же ряда, что и «работодатель». Еще Энгельс высмеивал эту заимствованную из немецкой вульгарной политэкономии тарабарщину, на которой работодателем называется тот, кто за наличные деньги получает чужой труд, работополучателем – тот, у кого за плату отбирают труд. Национальная солидарность «работополучателя» и «работодателя» – одно из фундаментальных препятствий на пути развития классового самосознания наемных рабочих. Преодоление этого препятствия также связано со многими сложностями. Так, противопоставление наемного рабочего, как патриота, хозяину, как космополиту, в некоторых случаях помогает прояснению их социально-классовой противоположности и непримиримости, осознанию бесплодности идеи «социального партнерства». Но если социальная противоположность будет воспринята исключительно как национальная противоположность, то это еще один валун на пути развития классового сознания пролетариата, даже тупик.

30-е –40-е годы прошлого века показали, чем этот тупик чреват. Некая партия, именовавшая себя «рабочей» и даже «социалистической», втянула свою страну в самое страшное преступление в истории человечества.

Сегодня на ту же кривую дорожку тянет и так называемый «правый антиглобализм». Чтобы не свернуть на эту кривую дорожку, возрождающемуся российскому рабочему движению только еще предстоит осознать, что так называемый отечественный капитал есть точно такая же транснациональная сила, противостоять которой можно только интернациональным сплочением всемирного пролетариата.

Именно с этой целью в 1945 году была основана Всемирная федерация профсоюзов (ВФП). С развалом социализма в СССР и Восточной Европе она захирела. Начало возрождению федерации было положено на 15-м конгрессе в Гаване в 2005 году. В настоящее время в рядах ВФП около 200 профсоюзов, насчитывающих 72 миллиона членов в 110 странах. В апреле этого года в Греции, охваченной ныне наиболее острыми классовыми боями, пройдет 16-й Всемирный конгресс профсоюзов. Из всех профсоюзных объединений на постсоветском пространстве сегодня тесно взаимодействует с ВФП только Федерация профсоюзов Республики Беларусь. К сожалению, ни один из российских профсоюзов не входит в ВФП. Руководство ВФП считает подобную ситуацию неправильной и убеждено, что российские профсоюзы, стоящие на классовых, не оппортунистических позициях, могут и должны быть членами ВФП.

Согласен. Рабочему классу, как учили классики, полезны две вещи: 1) пройти выучку современного капитализма и 2) пройти выучку современного рабочего движения. В первую выучку пролетариат втягивается стихийным ходом истории, а на вторую – он обязан пойти сознательно.

Боевым крещением для независимых профсоюзов работников автопрома была забастовка на «Форде» во Всеволожске

Александр Фролов. Из материалов http://www.sovross.ru